Новое стихотворение Галины Рымбу * * * оказавшись на самом краю скорби, чувствуешь ещё более дальнюю скорбь. лекарства, поминки, рвота; невозможные родственники, которыми заполняется внутренний мир, как старый похоронный ПАЗик, проезжающий всю деревню с медленным стоном. размытая глиняная дорога. лежащие вдоль реки — будто каменные — коровы. тревога. * если я уже умерла, почему меня совсем не помнят? спрашивает она у дочери, как у матери. а я — во сне — стою рядом, как будто вдавлена в стену нашего деревенского дома. здесь повсюду мухи. жарко. приближается ночь. мама! дом — это матка. и все в нём забыты. * из Польши к нам едут лекарства. я не знаю, это уже опасно или ещё нет. какие из мест внутри уже оккупированы, какая еда ещё может лежать в нашем доме безвинно? а твоя рука, касаясь? а слёзы ещё свободны? * фотография: два воина, обнявшись, спят в земле, но живые, в яме прямоугольной, она похожа на могилу, и только дыханием греется. * станут ли буквы укрытиями? может ли текст свежевырытый оставить в живых? нет, нет. * корова — самое скорбное животное для меня. её веки... «дьявол»? нет, не чёрная собака, перебегающая дорогу. это сама ночь, душная, разрушенный заводской посёлок. там — где самый восток — неукротимая трава вырастет из маленьких тел. там воины и кошки спят, согреваясь друг другом, в земле. там мальчишка по земле катит старую шину, показывает взрослым ракету, точнее — её обломок. * те, кто хотят нас вылечить, врут. они говорят: «скажи: я ощущаю своё тело как поток». моё тело — бетон, его сердцевина — железная арматура. его невозможно сдвинуть. его звук — воскресшая музыка Einstürzende Neubauten. * идентичность — это окрик? то, чем другой может тебя окликнуть? или шёпот — тайный, интимный, точный — где-то глубоко внутри, наедине с собой? какое может быть письмо этим шёпотом? * блог про окаменелости. чтение по следам и трещинам, слоям и осколкам. зачарованность следом. окаменелость — первописьмо. слои тел в недрах — тайная библиотека книгосуществ. * это ребёнок внутри меня говорит: «я не умею писать. я меня руки вечно согнутые. я не такой, как вы». или «я — зверь и суверен. все границы мира — мои. я там, где все знания прошлого воют» * язык кривляется и выдаёт что-то связное. мир молчит в эту минуту тяжёлым оружием. * вечер. все храмы открыты. в них тоже молятся про «железный купол»? * тревога застала нас на улице. сын сразу стал такой взрослый, такой маленький... * я пришла к любимому в подвал сколько уже времени он там лежит не могу его вытащить из-под земли глажу по голове говорю: не бойся, выходи всё равно всё живёт там столько мира! сирень уже цветёт сосед во дворе снова чинит машину а мы с сыном только что в мяч играли над твоей головой любимый, проснись выйди из-под земли надо успеть подышать до конца комендантского часа ещё целых три часа * мой язык уже точно не «мой язык». искривлён, захвачен. одним он говорит — сухими тёмными ртами: «я убью вас здесь», а другим — «увезу вас отсюда». * мой сын как будто уже не ребёнок. он хочет уже убивать — в шутку и будто не в шутку, по игре и в реале — российских солдат. из магнитного конструктора построил он ПВО. я их отравлю, говорит, посажу в шкаф с шипами. * ночь в которой ракеты летят. ночь в которой живые кричат. фотографии, которые не говорят даже близко. и даже хлеба́ здесь в тёмных печах выпекаясь от ненависти скрипят. * ... и поспать в своей постели, кажется, роскошь, о которой я раньше не знала. роскошь — спокойно записывать что-то, ловить себя на мысли. роскошь покоя. роскошь развёртывания мысли. роскошь письма. роскошь фиксации. роскошь дыхания...

Теги других блогов: поэзия война скорбь